Поиски все новой информации, мастер-классы у отечественных и зарубежных педагогов, окончание соответствующей программы в университете им. Ф. М. Достоевского привели к появлению танцевальной студии, объединившей вокруг Ольги ее бывших сокурсников (теперь это — неоднократный номинант «Золотой маски» театр танца «нОга») и, затем — Школы современной хореографии. И если восемнадцать лет назад здесь начали заниматься 47 человек, теперь, даже после коррективов, внесенных пандемией, это — масштабная образовательная структура, с филиалом на противоположной стороне Иртыша, объединяющая более 300 учеников, где учатся десять лет (не считая подготовительного и бэби-класса), осваивая, кроме обязательной классики, самые разные техники современного танца, импровизацию, партнеринг и т. д.

Во-первых, ориентацией исключительно на формы концептуального современного танца. «Точка» не только презентует, но и активизирует процесс вовлечения в его художественные практики все большего числа участников (руководителей и артистов детских и юношеских студий, коллективов, школ искусств). Исторически так сложилось, что современный танец, до сих пор не имеющий устойчивого статуса в системе отечественной профессиональной художественной культуры (по пальцам можно пересчитать у нас профессиональные труппы, штук десять на всю страну, которые имеют бюджетную или спонсорскую поддержку) развивается, и очень активно, именно в сфере эстетического воспитания. Он как бы «пропитывает» собой самую жизнь, демонстрируя не «спущенную сверху», но реальную потребность в такого рода самовыражении. Всевозрастающую: в предшествующие пандемии пару лет на ту же «Точку» съезжались детские и молодежные коллективы от Москвы до Хабаровска, и количество желающих подать заявку превышало возможности фестиваля (достаточно, кстати, обширные, в виду слаженной и продуманной организации). Да и нынче здесь «отметились» более 20-ти танцевальных коллективов из Омска, Новосибирска, Тюмени, Новоалтайска, Белово, а также Перми, Костромы, Екатеринбурга Уссурийска, представивших, в общей сложности, 22 танц-спектакля и 88 номеров!

Во-вторых, это фестиваль, организуемый людьми, не только влюбленными в современный танец, но подходящими к нему системно (Школа — Труппа -Фестиваль). Этот подход определяет базовые ценности и контекст фестиваля, предлагающего много ценной информации участникам (художественной, методической, теоретической).

Жюри фестиваля — «играющие тренеры». В этом году — под председательством Влада Морозова, ветерана труппы Челябинского театра современного танца в его состав вошли Александр Любашин (хореограф, руководитель открывшейся год назад программы «Хореографическое искусство в СПтб консерватории); екатеринбуржцы Анна Щеклеина и Александр Фролов (дуэт Zonk’а) и петербурженка Ксения Михеева, которая прилетела на «Точку» сразу после церемонии награждения «Золотой маской» (за спектакль «Последнее чаепитие»). Израильский хореограф и руководитель именной танцкомпании (Dana Raz Dance Projects), бывшая танцовщица знаменитой компании «Кибуц», Дана Рац отсматривада конкурсную программу и участвовала в обсуждениях жюри дистанционно.

Know-how фестиваля — экспертный совет. Во главе с хореографом Ольгой Поной в него входят критики, арт-менеджеры, специализирующиеся на современном танце. Они формируют свой, независимый от решений жюри «звездный» список работ. Это «двойное сито», а также то, что ни жюри, ни экспертный совет в момент конкурсных выступлений не знают, какой коллектив, откуда, с чьей хореографией в данный момент перед ним на сцене, воспринимая любой номер без каких-либо дополнительных коннотаций — нацелено на максимальную объективность результатов.

Четыре фестивальных дня — четыре интенсива, не позволяющие расслабиться ни на минуту.

Утро — авторские мастер-классы по техникам современного танца, импровизации, композиции.

Вечер — качественная гостевая программа. Ее обязательная часть на фестивале — выступление Челябинского театра современного танца под руководством Ольги Поны. Вопреки ожиданиям, труппа, безупречно работающая с абстрактной телесно-движенческой формой в своих спектаклях, представила необыкновенно нежный спектакль-исследование того, что есть доверие человека к человеку. В спектакле «Спят медведи и слоны» много разговоров, теплого юмора. Танцовщики бережно «партнерствуют» с ростовыми куклами, как участниками действа, предалагая им (и зрителю, конечно), «прочувствовать» на собственном «опыте» как устроен спектакль современного танца изнутри. А лирической кульминацией становится выход кукол и танцовщиков в зал под колыбельную из фильма «Цирк».

Тема диких животных была подхвачена в также обязательной для фестиваля, премьере танц-театра «нОга» — «Лоси выходят в город». В новой работе Ольги Горобчук — вновь извечное притяжение-отталкивание мужчин и женщин; а еще — тонкая ирония автора, позволяющего нам наблюдать за социальными ритуалами, где каждый из них старается «продать себя» подороже. Момент истины наступает, когда «лосиная», то есть истинная природа каждого, выходит наружу. Разоблачаются от блестких одежд тела, очищаются (словно ветром песок сдувается) от пелены предрассудков душа. Возвращается, пусть хотя бы на несколько минут спектакля, утраченный цивилизацией рай …

Дуэт Zonk’а виртуозно работает в перформативной эстетике. В их спектаклях, сквозь нарочито сниженную, бытовую интонацию (а то и откровенное ёрничанье) монологов словесных, сугубо экзистенциальную лексику монологов пластических обретаются бесценные крупицы истинного присутствия и искренности. В «Премьере» персонажные авторы размышляют, не много не мало, о Боге, снижая пафос нарочито обыденными репликами и травестирующими жестами; скрывая за ними глубоко запрятанные душевные болячки. Финал тронул: двое растерянных, осиротевших детей (спущенные штанишки — не эпатаж, но жест беззащитности и полного доверия) предстающих перед лицом Того, кого каждый из нас, так или иначе ищет.
«Свобода статуе» — еще одна постановка Zonk’и, созданная для «Провинциальных танцев». В причудливом симбиозе театра. doc и сюрреалистического коллажа встречаются два концепта той самой свободы: знаменитая статуя Эйфеля-Бартольди — и… мавзолейный образ Ленина.

«Спящая красавица» Анны Абалихиной и Ивана Естегнеева, номинант прошлой «Маски» — танц-триллер про несоответствие ожиданий, утрату иллюзий и обретение, в связи с этим, персонального «скелета в шкафу».

С учетом постпандемийной ситуации, жесткий, физически предельно интенсивный спектакль израильской труппы Dana Raz Dance Projects «Muktzeh» был представлен прямой трансляцией.

…Наконец, день: конкурсная программа. Взгляд очевидца: с каждым годом грандиозный конкурсный коллаж, создаваемый неистово танцующими малыми детьми, подростками, молодыми людьми; а также — их руководителями, педагогами, хореографами, авторами костюмов, специалистами по свету и медиа становится все сложнее, качественнее, техничнее и технологичнее. Общая подкованность, насмотренность и способность распорядиться современными достижениями перформативных практик очевидна и идет на крещендо не по дням, а по часам.

В памяти после конкурса — любопытные образы, пластические метафоры и находки. Столкновение мистического «тараканьего» мира (руки-ноги танцовщиков в дуэтах работают как энергичные и со множеством сочленений лапки насекомых; необычные прыжки и поддержки в том же духе) с картинами разгульной ночной жизни большого города («Франц Кафка. Превращение»; «СК», г. Омск). Монотонное движение беспристрастных, словно под гипнозом, мужчин и женщин, одетых в одинаковые стильные костюмы и узнаваемые магриттовские котелки служит фоном душевных мук и даже гибели героя («Сын Человеческий», «Проспект», г. Тюмень). Конструктивистская хореография коллективного жеста, безуспешно имитирующего взмах крыльев; передвижение шеренгами и угрожающее вторжение в зрительский зал целого кордебалета одетых в серые костюмы юных танцовщиков вызвала в памяти образы замятинской антиутопии («Крылья», Hi-Tech, Челябинск).

Внешне наивный детский номер-игра, где на подрастающие, молодые «деревца» (головы танцующих детей украшены веточками) «охотятся» странные, опасные существа — оборачивается нешуточной драмой. Ведь все «деревца», в результате, всплескивая руками-побегами … умирают. («Лесоповал»; «Точка», Барнаул). Бойкий танец девочек в черных юбочках и наколенниках под перестук клавиш на клавиатуре и рассуждения об искусственном интеллекте — органично сочетает концептуальность с танцевальностью (Сtrl C; «Алиса», г. Белово). Хрупкие тела танцовщиков-подростков в серебристых костюмах, образующие эфирные субстанции, в небесных высях встречаются и… проходят, действительно, словно сквозь друг друга («Насквозь»; «Юла», Новоалтайск). «Подводный мир» с хаотичными эволюциями его обитателей-рыб, то несущихся стайкой по непредсказуемым векторам, то зависающих в ступоре, становится пластически-изобретательной метафорой странностей социума человечьего. («Рыба моя»; «Центр современной хореографии», г. Омск). В медленно раскручивающемся танце-перформансе девушек-близнецов, с лицами обернутыми полиэтиленом сталкиваемся с обезличивающей техногенной реальностью («Возрождение»; Twin Peaks, Кострома). Попытка вырваться из нее «к естеству» во второй половине дуэта оборачивается погружением в еще более искусственную, возможно, виртуальную реальность: блондинки-клоны, теперь в огромных пелеринах и в этакой «кике» на голове, бесконечно долго, словно в невидимом хороводе, вращаются, автоматично притоптывая и повизгивая а’ля рус.

В тематическом разнообразии постановок возникают определенные тренды.

Один из — автобиографичность, претворяемая не столько в танец, сколько в в физический театр. Дети двигаются и совершают самые разнообразные манипуляции с бочками — тащат из последних сил; выкатывают; обувают, как тяжелые кандалы; строят из них башню, с которой так легко сорваться вниз. И, самое страшное — зажигают рядом спички, подводя к метафоре — детский характер и судьба, взрывные и непредсказуемые, словно бочка с порохом («От трех до пяти метров в секунду», «Юла», Новоалтайск). Молодые люди рассуждают об агрессии, о себе любименьких в этом мире, сталкиваются в импровизированных танцевальных поединках и откровенных жестких схватках, демонстрируя, что и в наше время быть молодым нелегко (Sva-party; «Glyptic school», г. Новосибирск). Под знаменитую Lascia ch’io pianga Генделя, девушками в черных леотардах танцуется личная и трогательная история молодой женщины («Никому не открывай дверь»; Time, Новосибирск").

Еще один актуальный тренд — тяга к ритуальности, архаическим корням стремление использовать элементы этнического танца в контексте танца современного; таких работ, с суггестивной электронной музыкой или под крутые постфолк группы (вроде «Лави Нова» или Dakh Daughters) достаточно много. Настроением сосредоточенности, строгости ансамбля; подчеркнутой изобретательной хореографией чистотой и хрупкостью девичьей красоты, запомнился номер «О чем молчат камни» («Ветер перемен», г. Челябинск).

Не обошлось, конечно, и без неубиваемых, что кочуют из конкурса в конкурс, танцев прекрасных босоногих девушек в летящих платьях, которые, под меланхоличный саундтрек какого-нибудь Араманда Амара или Жан-Жака Гольдмана, мечутся, страдают, с надеждой смотрят в даль и снова мечутся. Впрочем, если отнестись к этим танцам как своего рода припадению к более чем столетней традиции самовыражения свободного танца (порядком уже выхолощенной, но все еще, как видно, питательной) то и с ними можно смириться.