«В кордебалете я надолго не задержался, мне было очень сложно. Я много где танцевал — и в „Лебедином озере“, и в „Раймонде“, но все время что-то случалось. Не туда пошел, не так прыгнул, кого-то не подождал. По-моему, со мной просто устали бороться☺»

За это время Шкляров подготовил почти все основные сольные партии в театре, успев поработать с Сергеем Бережным и Юрием Фатеевым. Сейчас он работает с Владимиром Кимом. «Мне очень повезло с педагогом, отношения у нас более близкие, чем просто ученик-учитель. Мы дружим; он крестный отец нашего сына. Я всегда доверяю его мнению в зале и внимательно выслушиваю его критику, а как же иначе работать? Мне нравится, что мы с ним почти всегда совпадаем в своих впечатлениях. Если смотрим какой-то спектакль, нам часто нравится — или не нравится — одно и то же; это очень показательно. Правда, есть одно железное правило: мы никогда не обсуждаем других учеников Владимира Викторовича, а вот каждый мой спектакль разбираем».

Репертуар наращивался постепенно — видимо, потому, что Шкляров «никогда не сидел на пятой точке ровно». Говорит, что благодарен, в частности, и Игорю Зеленскому, который пригласил его в Мюнхен. В сезоне 2016−2017 у Шклярова и его жены, солистки Мариинского театра Марии Ширинкиной, состоялось десять премьер только на сцене Баварской оперы.

«Это была колоссальная работа, было непросто, но я доволен. Прекрасные условия работы в театре, прекрасный репертуар: я станцевал, например, „Спартак“ Юрия Григоровича, про который все говорили, что он мне „не пойдет“. А получилось же! В этом сезоне были „Онегин“ в Баварии и „Манон“ в Royal Opera House, и теперь я могу сказать, что я все свои амбиции удовлетворил. Теперь мне очень хочется новых масштабных постановок в нашем театре, новых шлягеров. Мне очень жаль, что „Онегин“ не идет у нас: это наша классика, история, пробирающая до глубины души. У нас есть прекрасные, глубокие балерины — Катя Кондаурова, Вика Терешкина, Олеся Новикова. На мой взгляд, им катастрофически не хватает драмбалетов, где они могли бы раскрыться заново».

И опять, и опять. Может быть, скучно каждый день репетировать одно и то же до потери пульса, зато, когда ты выходишь на сцену, тебя ничего не может сбить, потому что все детали отработаны до мелочей. Ты выходишь на сцену и просто танцуешь, и от этого рождается качество.

Правда, не обходится и без курьезов. «На прогоне „Манон“ стейдж-менеджер сто раз показала мне, как в сцене в спальне закрывать рукой свечку, а потом зажигать её кнопкой. Я сажусь, закрываю рукой, как было сказано, щелк-щелк — а она не зажигается. Не работает! Я смотрю в кулису, стейдж-менеджер хватается за голову — I’m so sorry, so sorry! Мне, значит, напомнила, а сама проверить забыла! ☺»

«Когда я стал гостем в Королевском балете, я сразу почувствовал разницу, и мне захотелось танцевать на этой сцене, возвращаться туда. Во-первых, там отличная организация — три стейдж-менеджера, за кулисами никто лишний не стоит, ну, и так далее. Во-вторых, все работают на результат, и тебе все помогают. Вода, полотенце, салфетки, куда идти, где стоять — все дадут и все подскажут. Это очень важно для артиста. И все очень искренние: никто за спиной не будет говорить того, что не скажет тебе в лицо».

«Для британцев „Маргарита и Арман“ — культовый спектакль, танцуется и воспринимается совсем по-другому, нежели у нас. Там некоторая публика помнит еще первых исполнителей, Нуреева и Фонтейн, поэтому особенный на тебя вес возлагается. Критика тоже очень строгая. Нас принимали великолепно; там многие специально ходят в театр „на русских“, которые могут на себе „рубашку разорвать“, чего местным их английское благородство не всегда позволяет».

Собственный творческий юбилей Шкляров отмечает спектаклем «Ромео и Джульетта», хотя не скрывает, что мечтает когда-нибудь сделать и более концептуальную программу, «некий триптих» при участии Юрия Посохова, Юрия Смекалова и Владимира Варнавы, но это остается пока что проектом. «Театр предложил мне эту дату и этот спектакль, и я, не раздумывая, согласился. „Ромео и Джульетта“ — один из самых знаковых для меня спектаклей, тем более, что в нем будут танцевать близкие и любимые мною люди».

«Что еще хочу станцевать? „Другие танцы“ Роббинса — гениальный балет, поставленный на гениальных „Мишу“ и „Наташу“. Поработать — да что поработать, руку хотя бы пожать Михаилу Николаевичу (Барышникову — прим. ред.). „Даму с камелиями“ Ноймайера. Побольше танцевать Баланчина, последние четыре года я мало его танцую. Поработать персонально с Уэйном Макгрегором. Много чего хочется. Надо максимально развиваться».

А как же Петипа? «Мариинский театр — это же «Дом Петипа», а его хореография — основа основ для классического танцовщика. Я очень рад, что двухсотлетие Мариуса Петипа отмечается так масштабно. Недавно я выступал на гала-концерте, посвященном юбилею Петипа, в Большом театре, и с сожалением обнаружил, что в программе не было «Теней» — настоящего шедевра Петипа. Наверное, если выбирать любимый классический балет, я назову именно «Баядерку».