Александр Литягин сам тоже представил свою работу. Единственным хореографом, не создавшим новую постановку на балетную труппу театра, а показавшим свою готовую работу, стала Ольга Лабовкина, чей «Воздух» открывал программу фестиваля. Все эти имена уже хорошо известны в нашей стране: кто-то из них побеждал на различных конкурсах (таких, как Context. Diana Vishneva, к примеру), другие уже долгое время ставят в театрах по всей стране. Это все не начинающие хореографы, но вполне себе зарекомендовавшие себя имена.

Одной из главных проблем стало то, что многие хореографы не сумели адаптировать свой стиль и задачи под возможности артистов. Приходит на ум аналогия с миром моды: кутюрье создает красивое платье на идеальную по всем параметрам Наоми Кэмпбелл, но оказывается так, что Наоми сейчас нет в его распоряжении, и вместо того, чтобы подогнать свое платье так, чтобы оно удачно сидело на другой модели, он оставляет его в том виде, как оно кажется ему идеальным.

Здесь выходило так же: у хореографов была большая идея, и они старались ее воплощать, при этом совершенно не думая о том, что не все артисты были способны претворить в жизнь задуманное ими. Поэтому часто на сцене вылезали недовернутые пятки в слишком неудобных позах, или были очевидны тугие спины, хотя хореограф вполне мог спрятать все недостатки труппы. Первые два дня казалось, что таланты хореографов очевидно превышают возможности труппы, и что артисты часто просто не справляются со сложнейшей новой хореографией. И вдруг в последний день мы видим все тех же артистов на сцене, блестяще справляющихся с заковыристыми темпом и техникой, органично живущих на сцене в своих образах и использующих только самые лучшие свои стороны. Получается, хореографы Матулевский и Гайдукова сумели не только воплотить на сцене задуманное, но с умом отнестись к возможностям своих артистов, выгодно представляя их на сцене. Если некоторые спектакли первых двух дней выглядели, как интересный рабочий процесс, то работа, к примеру, Константина Матулевского Aheym могла бы достойно выглядеть на любом из международных конкурсов современной хореографии.

В таких случаях очень хочется, чтобы талантливому хореографу помогали советом либо танцдраматурги, либо режиссеры, и дело даже не в том, чтобы выстроить сюжетную линию, но в том, что и в бессюжетной работе нужна какая-то драматургия развития.

до самого конца борется за свою индивидуальность, но в конце сдается «распятию» из такого же, как и у всех, платья, становясь одной из них. И все эти атрибуты, появляющиеся на протяжении всего спектакля — бамбуковые палки или веера — в конечном счете, были задействованы.

Работа Павла Глухова — «Чайковский. Времена года» — технически была невероятно сложной для артистов. Они даже в некоторых массовых фрагментах выходили на сцену, громким шепотом проговаривая сложный музыкальный счет. В других сценах подсматривали друг за другом, как будто бы были не уверены в правильно заученном тексте. При этом видно, что если бы эту работу исполняли артисты, немного более подготовленные в плане современной хореографии, смотрелась бы она феноменально. И выходит, что Глухов не стал сознательно «упрощать» свою хореографию только из-за того, что труппа не была готова к его сложностям. Он ставил свою идеальную хореографию на условную Наоми Кэмпбелл, забывая, что в Воронежской труппе таких, как она, нет. Поэтому тут и появлялись зажатость спин, невозможность справиться со сложным темпом, жесткие руки и отсутствие мягкости, присущей его хореографии. Артисты выучили его текст, и кажется, не справились с ним. Вероятно, оставив этот спектакль в репертуаре и потратив больше времени на занятия с ним и на репетиции, труппа «втанцуется» в этот номер. Но при этом еще было ощущение, что Глухов, работая с привычными ему артистами, более дерзкий в хореографии. Тут как будто бы он смутился, поймут ли классические артисты его юмор, поэтому каких-то таких постмодернистских двухслойных шуточек было не так много. Но даже и их артисты смутились исполнить, как задумано, намекая лишь по касательной на их присутствие. А вот за выходки с занавесом, чтобы отвлечь зрителей от смены декораций на сцене, конечно, отдельный респект: редко кому удастся так гармонично занять это время. У Глухова то занавес открывался наполовину, но медленно опускался на одну из артисток, то вообще кто-то карабкался по закрытой кулисе, как цирковой артист. Ну и безусловно, световое решение постановки с огромным светящимся квадратом над артистами было визуально очень привлекательным.

Дуэты вытекают в трио и в массовые работы, ни на секунду не утомляя зрителя смысловыми провалами. Первый мужской дуэт вводит сразу в сложнейший ритм работы, который не снижается ни разу за тридцать минут, что она длится. Сложнейшие связки выполняются синхронно и в довольно быстром темпе. И сразу думаешь, те же ли это артисты, которых ты видел накануне? Было ли у них больше времени на репетиции? И почему в этих фрагментах не видны их недостатки несмотря на то, что у тех же самых артистов в другие дни вылезали согнутые коленки, невывернутые стопы и закостенелые спины? Кажется, как будто все силы артистов были отданы на этот спектакль, у них самих горели глаза и после каждого удачно выполненного сложного элемента была видна их реакция. Матулевский сумел вытащить на сцену все самое лучшее, что в них есть, показав нам этих артистов длинноногими, прекрасно выученными и технически одаренными. Безусловно, эта постановка стала и удачей для самого театра, и подарком для артистов, раскрывших себя с другой стороны, и для хореографа, который смог реализовать все свои самые смелые замыслы.

Тут отдельно хочется отметить исполнение Екатерины Любых, причем даже не только в этой работе, но и в постановке Павла Глухова «Времена года. Чайковский». Часто на сцене у артисток можно было увидеть блуждающий взгляд, то ли ищущий поддержу у коллег в хореографическом тексте, то ли от незаинтересованности в происходящем. Екатерина же в каждой из работ была настолько глубоко задействована, что невольно взгляд задерживался только на ней. Прекрасная артистка, которой очень пошел современный танец.

Еще три работы, о которых не было сказано — Anima Матулевского/Гайдуковой, «И ангелы плачут» Андрея Меркурьева и «Как без рук» Александра Литягина — относились, скорее, к сюжетной хореографии. Литягин рассказал драматическую историю любви, которую многие поняли по-разному. Андрей Меркурьев даже и сам вышел на сцену, хотя вовсе не в танцевальных партиях. А Anima рассказала жестокую историю о потере собственной души.

Очень хочется надеяться, что фестиваль сможет и на будущий год сохранить свою концепцию, приглашая к работе российских хореографов. Ведь, как оказалось, не только Воронежу был нужен фестиваль современного танца, но и современному российскому танцу очень был нужен этот фестиваль в Воронеже.