Но Ширин — не роль для звезды мирового уровня, а амплуа «не дураки придумали», и легендарный монолог в покоях Мехменэ Бану во втором акте вышел немного суетливым, будто царица боролась не любовным желанием, а с желанием снова стать веселой и бойкой королевой пируэтов и прыжков.
Эта роль, насквозь испещренная противоречиями, где каждая поза — вместо тысячи слов, а каждый взгляд — вместо ста фуэте, требует большего драматизма, чем техники, и для нее нужна особая стать, особая внутренняя подготовка, особый, что ли, пластический темперамент. Говорят, Осипова — милейшая из девушек, и, возможно, именно это и помешало ей стать роковой женщиной, мстящей за предательство и неразделенную любовь.
Впрочем, публика и этот опыт восприняла благосклонно. Очень нежной и проникновенной получилась сцена с Ферхадом в третьем акте, где царица наконец снимает вуаль и позволяет себе быть любимой и прекрасной, пусть лишь в своих мечтах. Пусть финал не получился гнетущим — ну и ладно, зато Наталья Осипова приехала в Петербург, Владимир Шкляров летал по сцене соколом, чем не чудесный вечер пятницы.