интервью
Мигель: «Я много где учился.
Я — самоучка»
Я — самоучка»
Мистическое шоу "Вернувшиеся", разделившее театральную Москву на два лагеря, к счастью, продлили до мая. Кто-то называет это действо, проходящее в особняке в Дашковом переулке, развлекательным шоу, другие же - откровением, дарящим совершенно иной опыт драматического театра.
Вита Хлопова встретилась с Мигелем, который не только ставил хореографию в этом спектакле, но также являлся продюсером и режиссером, и поговорила с ним о новых жанрах театра и о любимых хореографах.
Вита Хлопова встретилась с Мигелем, который не только ставил хореографию в этом спектакле, но также являлся продюсером и режиссером, и поговорила с ним о новых жанрах театра и о любимых хореографах.
Три часа ты носишься по этажам старинного особняка, пытаясь поймать драматическую историю семьи Алвингов: пьеса Ибсена не так часто идет на театральных сценах мира, а взять её в основу иммерсивного спектакля — это определенная смелость. Но даже зная сюжет, ухватить все сцены вряд ли получится. И кажется, это даже лишнее: ведь посидеть в старом кресле, сделанном где-то лет 150 назад, листая прижизненное издание автора пьесы, вооружившись лупой (как обещают) самого Константина Сергеевича, это удовольствие не меньшее, чем погоня за сюжетом.
В любом случае, понравится вам этот опыт или нет, вы не сможете не отметить высочайший профессионализм, с которым вся команда подошла к созданию такого спектакля. От фантастически обставленного особняка, по которому бы и днем водить экскурсии, и рассказывать истории старинных вещей, до прекрасных талантливых актеров, которые умудряются не замечать рядом с собой огромную толпу людей в серых масках, и проживать на расстоянии вытянутой руки трагедии своих персонажей.
Один из создателей «Вернувшихся», Мигель, безусловно, очень известен в нашей стране, но за театр он берется впервые. И берется страстно: каждый раз, отвечая на вопрос, он прерывает сам себя, то для того, чтобы показать фото особняка (бывшего до спектакля банком) перед ремонтом, который они завершили в рекордный один месяц, то для того, чтобы провести меня в секретную комнату, которую я сама во время спектакля так и не нашла.
В любом случае, понравится вам этот опыт или нет, вы не сможете не отметить высочайший профессионализм, с которым вся команда подошла к созданию такого спектакля. От фантастически обставленного особняка, по которому бы и днем водить экскурсии, и рассказывать истории старинных вещей, до прекрасных талантливых актеров, которые умудряются не замечать рядом с собой огромную толпу людей в серых масках, и проживать на расстоянии вытянутой руки трагедии своих персонажей.
Один из создателей «Вернувшихся», Мигель, безусловно, очень известен в нашей стране, но за театр он берется впервые. И берется страстно: каждый раз, отвечая на вопрос, он прерывает сам себя, то для того, чтобы показать фото особняка (бывшего до спектакля банком) перед ремонтом, который они завершили в рекордный один месяц, то для того, чтобы провести меня в секретную комнату, которую я сама во время спектакля так и не нашла.
— Идея поставить спектакль по «Привидениям» Ибсена принадлежит вам?
— Не совсем. Идея создания такого спектакля в России принадлежит мне. Но идея поставить именно «Привидения» Ибсена принадлежит Мие Занетти и Виктору Карине. Я узнал о превью спектакля, рассказывающего предысторию «Привидений», и сразу же зацепился за эту идею.
— Это был другой спектакль, верно?
— Да, именно предыстория действия, которое мы знаем по Ибсену.
— Вы увидели этот спектакль в Нью-Йорке?
— Я его не видел даже. Мы купили кота в мешке.
— Но видели Sleep No More?
— Конечно.
— Для вас это первый опыт работы в театре? У вас был опыт в цирке, в шоу, но насколько мне известно драматический театр вы до этого не брали.
— Да, я впервые ставил в театре.
— Тогда к Ибсену. Не опасно ли брать такую пьесу?
— Мне кажется, «Привидения» — это самая театральная пьеса, которую я читал до этого у Ибсена. Это идеальная ситуация: в пьесе описывается не целая жизнь человека, или какой-то день, а всего лишь два часа из его жизни. Здесь за эти два часа действия вы пытаетесь понять всю семейную драму, которая произошла со всеми героями до этого.
— А для иммерсивной постановки не опасно ее брать? Она достаточно тонкая, а на нескольких уровнях особняка вообще может распасться.
— Я думаю, это самая удобная и самая подходящая для этого пьеса. Там в каждой фразе, даже маленькой совсем, рассказывается целая история. Поэтому здесь мы задействовали второй этаж, как основную тему, которая была описана в произведении. Все остальные этажи — это слои, которые происходят параллельно с основным действием.
Мигель
Фото — пресс-служба шоу «Вернувшиеся»
Фото — пресс-служба шоу «Вернувшиеся»
— А что касается танца? Вообще, Ибсен не очень танцевальный — его сюжеты практически не берут на балетную сцену. Есть исключения, конечно, но смотреть историю, к примеру, Пер Гюнта в танце без слов, занятие не из легких.
— Что вы имеете в виду? История Жизели для меня тоже абсолютно не танцевальная.
— Я имею в виду историю, которая может развиваться в одном пласте, линейно. Для меня интересно, почему вдруг вам показалось необходимым вставлять в эту постановку, учитывая, что вы также и режиссер, куски хореографии.
— Во-первых, это единственный и верный способ достоверно и детально описать все происходящее в доме.
— Через танец?
— Конечно! Это единственный вид искусства, который свободен от слов. Ты можешь все эмоции и все ощущения передать только через танец.
— Что вы имеете в виду? История Жизели для меня тоже абсолютно не танцевальная.
— Я имею в виду историю, которая может развиваться в одном пласте, линейно. Для меня интересно, почему вдруг вам показалось необходимым вставлять в эту постановку, учитывая, что вы также и режиссер, куски хореографии.
— Во-первых, это единственный и верный способ достоверно и детально описать все происходящее в доме.
— Через танец?
— Конечно! Это единственный вид искусства, который свободен от слов. Ты можешь все эмоции и все ощущения передать только через танец.
Мигель и Виктор Карина
Фото — пресс-служба шоу «Вернувшиеся»
Фото — пресс-служба шоу «Вернувшиеся»
— Почему тогда вы не сделали весь спектакль танцевальным? Почему есть сцены и персонажи, которые танцуют, а другие вообще нет?
— Вы меня не поняли. Смотрите: есть основная сюжетная линия пьесы, которую мы играем как бы стандартным театральным способом. А есть все те отголоски, которые нам позволяют режиссерски фантазировать на тему, как оно могло быть, или как оно действительно было, но о чем в пьесе говорится лишь вскользь. И вот хореография в данном случае является нашим свободным, независимым от текста, выражением.
— С хореографией разобрались. Перейдем к артистам тогда. По какому принципу вы их выбирали? Вы знали, кого берете на какую роль, и кто будет танцевать, а кто — нет?
— Нет, все это решалось в процессе постановки. Первый кастинг проходил по системе «Осознания пространства вокруг себя». Это система ощущения себя в пространстве и взаимодействия с другими людьми. Она рождает только лишь рефлексивные и абсолютно естественные танцевальные формы. Она не привязывает его ни к какому контенту. И именно когда ты применяешь эту систему на актерах, рождается абсолютно другое пластическое решение тех сцен, которые ты себе в голове придумал по-своему.
Мигель
Фото — Comedy Club Production
Фото — Comedy Club Production
— Как именно проходил репетиционный процесс хореографических сцен?
— Только после того, как мы провели такой кастинг, мы взялись за хореографию. За нее я взялся абсолютно стандартным для себя способом. Так, как работаю всегда. И тут я, к сожалению, а, может, и к счастью, обнаружил в себе какие-то другие ноты. Нельзя так работать с людьми, которые не могут двигаться по каким-то привычным законам профессиональных танцовщиков. Я абсолютно перевернул свою систему постановки. Я двигался и шел только лишь от них, используя ту систему, благодаря которой они были набраны. И только так они получились гиперпластичными. Все в восторге от хореографии, и от того, как актеры могут её исполнять. Но это они придумывали, а я все оформил и вывел в комбинации уже позже.
— То есть на репетициях они импровизировали?
— С одной стороны, да. С другой стороны — я более внимательно стал относиться к их телу. Я видел их возможности и после этого начинал придумывать материал. Тот, который они действительно смогут правильно исполнить. Не станцевать, а исполнить.
— Как этот опыт вас обогатил?
— Я заново рожден, как хореограф.
— С одной стороны, да. С другой стороны — я более внимательно стал относиться к их телу. Я видел их возможности и после этого начинал придумывать материал. Тот, который они действительно смогут правильно исполнить. Не станцевать, а исполнить.
— Как этот опыт вас обогатил?
— Я заново рожден, как хореограф.
Мигель на репетиции шоу «ТАНЦЫ»
Фото — Comedy Club Production
Фото — Comedy Club Production
— Вы будете этот опыт применять где-то еще?
— Конечно! Везде и всегда. Вот, к примеру, подтверждением этого служит номер Ирины Кононовой на нашем проекте «ТАНЦЫ» в 3-ем сезоне. Это было подтверждение того нового Мигеля, который не рвется за бешеным фанком, хип-хопом и контемпорари. Мне нравится, что каждое мое ново хореографическое 10-летие я нахожу новые пути развития.
— Так кардинально для хореографа меняться — это полезно, думаете?
— Мне очень нравится, когда хореограф вырабатывает свой собственный стиль, который кардинально отличается от всех остальных. Потому что нужно пройти все этапы.
— Кто в области хореографии для вас является некоей точкой опоры?
— Для меня это всегда был и будет Матс Эк. Это мой гуру. Каждая его постановка задевает все мои струны, но самая сильная для меня — это Кармен. Я реву каждый раз. Я смотрел этот спектакль 20 раз, и 2 раза вживую. И реву каждый раз от начала до конца. Для меня это катарсис. А вот «Квартира» она уже больше, как профессорская работа. Она скомплектована по-другому. В ней больше мысли, чем в ранних его работах. Но в ней же можно и увидеть все его прежние работы.
— А кто еще?
— Как техник? Форсайт. Жутко трудный, но невероятно интересный. Он меня вдохновляет, именно благодаря нему я понимаю, что при работе я еще включаю свой мозг, а не только свои чувства. Это абсолютно другая работа с телом и с пространством. С одной стороны, ты свободен, с другой — ты заключен какими-то рамками, но в этих рамках ты свободен. Это противоречит абсолютно всему, чем я занимался до этого.
— Удивляет слышать это от вас.
— Это мои учителя. Я учился у Мартина Мюллера, одного из лучших учеников Килиана. Я знаю всю эту систему. Я не понимаю хореографов контемпорари, которые не знают, кто такая, к примеру, Марта Грэм. Не знают основ модерна или джаза, или кто такой Мерс Каннингем. И таких очень много. Я не понимаю, каким образом ты в принципе можешь браться за постановку, не зная главных техник и имен. Ты должен изучить все это для того, чтобы называться хореографом, который может работать в contemporary dance. Ведь стиля такого даже не существует. А у нас как-то все сложно с этим. Если в Америке предполагается какое-то образование, то у нас совсем трудная ситуация.
— А вы где учились?
— Я много где учился. Я — самоучка. И только благодаря этому я понимаю, что мой мозг открыт всему новому.
Фото — пресс-служба шоу «Вернувшиеся»
~
