Театр, где вряд ли будет скучно
1 декабря состоится премьера мистического шоу «Вернувшиеся», поставленного по пьесе Генрика Ибсена «Привидения».
Самые главные театральные opinion-maker'ы настоятельно рекомендуют ни в коем случае не пропустить эти показы, пока они не уехали в Нью-Йорк.
От No fixed points на предпоказ пошли Надежда Лебедева и Ольга Проскурнина, они и делятся своими впечатлениями.
Фото предоставлены пресс-службой спектакля
Самые главные театральные opinion-maker'ы настоятельно рекомендуют ни в коем случае не пропустить эти показы, пока они не уехали в Нью-Йорк.
От No fixed points на предпоказ пошли Надежда Лебедева и Ольга Проскурнина, они и делятся своими впечатлениями.
Фото предоставлены пресс-службой спектакля
Для того, чтобы отвлечься от повседневности и погрузиться в историю чужой жизни, чаще всего мы ходим в кино. Театр для многих остается «повинностью»: скучно издалека смотреть на то, как актеры разыгрывают старые пьесы. Однако, похоже, у кино появляется новый конкурент: так называемый «иммерсивный» театр (immersive theatre).
В переводе immersive означает «погружающий». Зритель в прямом смысле слова погружается в мир постановки: он может свободно ходить между актерами, а иногда даже принимать участие в происходящем.
Моду на новый театр ввела британская компания Punchdrunk, которая с начала нулевых делает спектакли в жанре promenade theatre — так называемые «ходилки»: зритель не сидит на обозначенном месте, а двигается по сценическому пространству, как хочет.
Причем и сцены, как таковой, нет: теперь спектакли ставят в бывших складах, в лесу, на городских улицах — или в специально реконструированном особняке, как в шоу «Вернувшиеся».
Мигель, продюсер шоу, вдохновился на эту постановку после просмотра спектакля Sleep No More — блокбастера театра Punchdrunk. Это нуар-адаптация шекспировского «Макбета», в которой зрители могут ходить по зданию бывшего склада, превращенного в отель, и на своей скорости следить за развитием событий.
Моду на новый театр ввела британская компания Punchdrunk, которая с начала нулевых делает спектакли в жанре promenade theatre — так называемые «ходилки»: зритель не сидит на обозначенном месте, а двигается по сценическому пространству, как хочет.
Причем и сцены, как таковой, нет: теперь спектакли ставят в бывших складах, в лесу, на городских улицах — или в специально реконструированном особняке, как в шоу «Вернувшиеся».
Мигель, продюсер шоу, вдохновился на эту постановку после просмотра спектакля Sleep No More — блокбастера театра Punchdrunk. Это нуар-адаптация шекспировского «Макбета», в которой зрители могут ходить по зданию бывшего склада, превращенного в отель, и на своей скорости следить за развитием событий.
«Вернувшиеся» следуют той же концепции: особняк в центре Москвы полностью перестраивается специально для спектакля. Вы входите в дверь подвала и оказываетесь в роскошном баре, декорированном в стиле ар-нуво. И это только начало: на трех этажах разместился сад, мастерская художника, жутковатые коридоры с красными бархатными занавесами и классические интерьеры XIX века. Художники-декораторы блестяще оформили каждый зал дома: даже безо всякого спектакля по нему можно долго ходить, рассматривая разные комнаты.
«Вернувшиеся» основан на пьесе Ибсена «Привидения», но достаточно вольно обращается с оригиналом. За основу взято настроение пьесы и основной сюжет: трагедия семьи Альвинг. В шоу принимают участие как драматические актеры, так и танцоры. Каждого персонажа играют два исполнителя. Некоторые эпизоды выглядят как «обычный театр»: актеры играют сцены из Ибсена практически дословно. В некоторых комнатах происходит нечто совершенно другое: абстрактные пластические этюды — в стиле физического театра или современного танца, — которые ставил Мигель.
Когда последний раз вас просили выключить мобильный телефон перед спектаклем? Как часто вы действительно его выключали? Так вот, на «Вернувшихся» вас на входе заставят это сделать. По правилам спектакля внутри нельзя пользоваться телефонами — ассистенты имеют право попросить вас уйти. Впрочем, разговаривать внутри нельзя вообще.
Есть и другие правила, которые нарушать нельзя: например, нельзя снимать маску, которую вам выдадут на входе.
Когда последний раз вас просили выключить мобильный телефон перед спектаклем? Как часто вы действительно его выключали? Так вот, на «Вернувшихся» вас на входе заставят это сделать. По правилам спектакля внутри нельзя пользоваться телефонами — ассистенты имеют право попросить вас уйти. Впрочем, разговаривать внутри нельзя вообще.
Есть и другие правила, которые нарушать нельзя: например, нельзя снимать маску, которую вам выдадут на входе.
Маска обеспечивает анонимность зрителей — относительную, конечно: по одежде вы все равно легко узнаете всех, кого видели в баре (кстати, интересная идея, — что, если зрителям раздавать еще плащи на входе, чтобы полностью скрывать идентичность?).
В реальной жизни у нас редко есть время и возможность просто наблюдать за всем, что происходит вокруг: есть риск услышать вопрос «Чего уставился?».
В реальной жизни у нас редко есть время и возможность просто наблюдать за всем, что происходит вокруг: есть риск услышать вопрос «Чего уставился?».
Маска же скрывает ваше лицо и дает свободу ходить и смотреть на интерьеры и актеров: иногда в упор. Я несколько раз ловила себя на мысли, что как будто смотрю кино: лицо актера оказывалось так близко, что можно было рассмотреть морщинки или родинки, — обычно так мы видим актеров только в крупных планах на экране.
В шоу «Вернувшиеся» вы сами можете быть режиссером своего зрелища: выбирать, смотреть издалека или подойти вплотную (можно даже встать между актерами во время диалога), уйти или остаться, пойти за одним персонажем или другим. Я поймала себя на мысли, что боюсь пропустить то, что происходит в других комнатах: вдруг там интереснее? Как зрители, мы воспитаны в театре с «четвертой стеной»: мы привыкли воспринимать линейное действие, которое разворачивается на сцене. Иммерсивные спектакли дают нам свободу выбирать, какая сцена будет следующей, и очень интересно наблюдать за собой: как я делаю этот выбор? Что привлекает мой интерес, а где мне становится скучно?
В шоу «Вернувшиеся» вы сами можете быть режиссером своего зрелища: выбирать, смотреть издалека или подойти вплотную (можно даже встать между актерами во время диалога), уйти или остаться, пойти за одним персонажем или другим. Я поймала себя на мысли, что боюсь пропустить то, что происходит в других комнатах: вдруг там интереснее? Как зрители, мы воспитаны в театре с «четвертой стеной»: мы привыкли воспринимать линейное действие, которое разворачивается на сцене. Иммерсивные спектакли дают нам свободу выбирать, какая сцена будет следующей, и очень интересно наблюдать за собой: как я делаю этот выбор? Что привлекает мой интерес, а где мне становится скучно?
Хотя три часа ходить по особняку необязательно: в любой момент вы можете вернуться в бар, передохнуть, проверить телефон и снова отправиться в пространство шоу. Однако лично я бы это не рекомендовала: одно то, что вы несколько часов живете без смс и стикеров в Телеграме, очень меняет состояние.
Примерно первый час, пока вы ходите по дому, привыкаете к нему, актеры не разговаривают, а только используют движение — эпизоды со словами начинают играть позднее. Помню, когда я первый раз услышала человеческую речь в доме в соседнем зале, я не могла поверить своим ушам: настолько я, как зритель, привыкла быть в тишине. На этом фоне драматические актеры и, в целом, речь воспринимаются совсем по-другому.
За три часа можно увидеть абсолютно разные сцены. Некоторые из них очень камерные: как, например, эпизод в мастерской художника. По сюжету Освальд, один из главных персонажей пьесы, успешный художник — теряет свой дар (а потом и свою жизнь) из-за тяжелой опухоли мозга.
Примерно первый час, пока вы ходите по дому, привыкаете к нему, актеры не разговаривают, а только используют движение — эпизоды со словами начинают играть позднее. Помню, когда я первый раз услышала человеческую речь в доме в соседнем зале, я не могла поверить своим ушам: настолько я, как зритель, привыкла быть в тишине. На этом фоне драматические актеры и, в целом, речь воспринимаются совсем по-другому.
За три часа можно увидеть абсолютно разные сцены. Некоторые из них очень камерные: как, например, эпизод в мастерской художника. По сюжету Освальд, один из главных персонажей пьесы, успешный художник — теряет свой дар (а потом и свою жизнь) из-за тяжелой опухоли мозга.
В небольшом помещении разыгрывается драма художника: он пытается что-то нарисовать на холсте, но не может. Болезнь обыгрывается через работу с глиной: актер облепливает ей голову и рисует себе глаза и рот — эпизод, отсылающий к эстетике Дэвида Линча (как и красные бархатные портьеры в коридорах дома). В конце шоу все зрители собираются в самом большом пространстве дома — сюрреалистически оформленном саду. Здесь разыгрывается финал пьесы: драматическая смерть Освальда.
В описании «Вернувшихся» нет слова «спектакль» – это называется шоу, развлечение. И правда: действие построено по всем законам развлечения: бар, где публика ждет спектакля – в нем создана атмосфера светского вечера; «модный» современный танец в постановке известного танцовщика и хореографа Мигеля; идеальные актеры и танцовщики в идеальных костюмах и гриме – иногда создается ощущение, что это не настоящие люди, настолько они красивы; модный саундтрек. Действие идеально удерживает внимание: как голливудский фильм, созданный для широкого зрителя.
Билеты на несколько показов вперед уже распроданы: московской публике интересен новый опыт. Иммерсивный театр и в Британии славится тем, что привлекает в театральное пространство даже тех людей, которые бы в жизни не подумали о походе на классическую постановку. Экспериментальный театр и современный танец часто жалуется на то, что зритель не понимает постановки или вообще не хочет ходить на что-то новое. «Вернувшиеся» – пример того, как можно использовать инструменты актуального театра для взаимодействия с максимально широким спектром зрителей. И кто знает, может быть, кто-то из них захочет сходить на классическую постановку Ибсена или прочитать его пьесы?
- Надежда Лебедева
Билеты на несколько показов вперед уже распроданы: московской публике интересен новый опыт. Иммерсивный театр и в Британии славится тем, что привлекает в театральное пространство даже тех людей, которые бы в жизни не подумали о походе на классическую постановку. Экспериментальный театр и современный танец часто жалуется на то, что зритель не понимает постановки или вообще не хочет ходить на что-то новое. «Вернувшиеся» – пример того, как можно использовать инструменты актуального театра для взаимодействия с максимально широким спектром зрителей. И кто знает, может быть, кто-то из них захочет сходить на классическую постановку Ибсена или прочитать его пьесы?
- Надежда Лебедева
Другое мнение
Для зрителей «Вернувшиеся» начинаются и заканчиваются в баре — типичное кинозаведение имени Дэвида Линча, где можно выпить, закусить и, перекрикивая живую музыку, делиться переживаниями с друзьями. Чаше всего вернувшиеся со спектакля наперебой признаются друг другу в том, что им не было страшно.
Да и откуда взяться страху? Да, внутри этого Дома, где полторы дюжины актеров разыгрывают ибсеновских «Привидений», встретятся еще цитаты из самых пугающих мест Twin Peaks; порой дым-машина будет заполнять помещение дымом до удушья и слез в глазах, а пара героев в любовном порыве впечатается в стену в каком-то миллиметре от тебя, чудом никого не покалечив. То и дело действующие лица будут исчезать в недрах Дома или запирать за собой двери на ключ перед самым твоим носом, а комнаты, по которым будут вразнобой слоняться зрители в масках мышьего окраса, окажутся наполнены то ли вещественными доказательствами преступлений из прошлого, то ли предостережениями о злодеяниях будущего. Но это же театр, условность. Законы жанра.
Разгадка, вероятно, в том, что с таким жанром московская публика сталкивается нечасто и в роли соучастников игры себя не мыслит. Тут же ей предлагается поиграть в привидения, причем на правах призраков низшего разряда — тех, которым можно только присутствовать при действе, но запрещено влиять на его ход. Репетиция загробной жизни, о котором мы все и не подозревали, когда выстраивались в очередь за масками к инфернальной блондинке-портье.
Но странное дело: чем больше времени проводишь в этом задымленном особняке с нехорошими секретами, тем сильнее хочется в него вернуться.
— Ольга Проскурнина
Да и откуда взяться страху? Да, внутри этого Дома, где полторы дюжины актеров разыгрывают ибсеновских «Привидений», встретятся еще цитаты из самых пугающих мест Twin Peaks; порой дым-машина будет заполнять помещение дымом до удушья и слез в глазах, а пара героев в любовном порыве впечатается в стену в каком-то миллиметре от тебя, чудом никого не покалечив. То и дело действующие лица будут исчезать в недрах Дома или запирать за собой двери на ключ перед самым твоим носом, а комнаты, по которым будут вразнобой слоняться зрители в масках мышьего окраса, окажутся наполнены то ли вещественными доказательствами преступлений из прошлого, то ли предостережениями о злодеяниях будущего. Но это же театр, условность. Законы жанра.
Разгадка, вероятно, в том, что с таким жанром московская публика сталкивается нечасто и в роли соучастников игры себя не мыслит. Тут же ей предлагается поиграть в привидения, причем на правах призраков низшего разряда — тех, которым можно только присутствовать при действе, но запрещено влиять на его ход. Репетиция загробной жизни, о котором мы все и не подозревали, когда выстраивались в очередь за масками к инфернальной блондинке-портье.
Но странное дело: чем больше времени проводишь в этом задымленном особняке с нехорошими секретами, тем сильнее хочется в него вернуться.
— Ольга Проскурнина
