Комический балет Мариуса Петипа и Льва Иванова, восстановленный в 2015 году Сергеем Вихаревым. Это, действительно, стоило увидеть, но шанс еще есть (3 и 6 июня в Екатеринбурге). Чудесно веселая история о «плохо оберегаемой» дочери, которую мама хочет выдать за богатенького, но придурковатого наследника, а девица, как водится, сбегает из родительского дома с рабоче-крестьянским, но очень обаятельным элементом. Постановка выполнена в ярких декорациях, вдохновленных творчеством ван Гога, а кордебалет щеголяет в разноцветных пуантах и полосатых костюмах.

Балету Жана-Кристофа Майо на музыку Сергея Прокофьева уже почти 20 лет, но смотрится он до сих пор любопытно. К привычным персонажам — Золушке и Принцу — Майо добавил драматичную ретроспективную любовную линию Отца и Матери Золушки, и их дуэты в прологе и в финале балета показались особенно лиричными. Упаковав все действие в два часа, Майо очевидно пожертвовал медлительностью балета как жанра: мизансцены сменяют друг друга в непривычно быстром темпе, на сцене все время кто-то мельтешит, и даже гигантские листы бумаги-декорации как будто так и норовят упасть на зрителя или на артистов. Спектакль Майо исполнен в комическом, даже абсурдистском ключе, и разгадывать его образы, в целом, не скучно. Введя в спектакль гротескных «советников по удовольствиям» и манекенов, демонстрирующих бальные наряды, которым позавидовал бы Александр Маккуин,

В этому году балет Марибора очевидно выполнял функцию NDT, вместо которых приехал почему-то «Национальный балет Нидерландов» и не оправдал ожиданий очумелой публики, ломанувшейся «на голландцев». Голландцы дали привычного и уже изрядно наскучившего ван Манена (саркастичный балет на двоих плюс соло из «Пяти танго» в исполнении прошлогоднего гастролера Даниэля Камарго, невнятно выступившего в Мариинке в «Дон Кихоте», медленно-нервное — правда, утверждают, что настоящее танго именно такое), балетик Уилдона под фортепиано, на месте которого мог быть любой бессюжетно-геометричный балет Ратманского, па-де-де из «Тристана и Изольды» Доусона, «Подвижные пространства» Кшиштофа Пастора, где он эффектно играет со светом, и, собственно, полусерьезные «Воспоминания о дорогом месте» самого Ратманского — все очень мило, но не убийственно четко и захватывающе, какими мы любим голландцев.

Словенцы, чей город занимает половину площади города Пушкина, а населением не превосходит даже Великие Луки, показали как раз то, чего ждали зрители «Балета Нидерландов» — странные сюжеты, изломанные пространства, нетривиальные дуэты, физическую мощь солистов. За фантасмагорию отвечали солистки на лыжах в «Сне Хилла Харпера» Эдварда Клюга; там же станцевали на импровизированном склоне, продолжив смещение плоскостей из «Прогулки сумасшедшего» Йохана Ингера — балета, ощутимо созданного как раз для NDT1, где сила притяжения, кажется, не властна над танцорами, и они могут танцевать даже вверх ногами и боком на стене. Хорошо принимали и «Левой, правой, левой, правой» — балет Александра Экмана, в котором хореограф ломает четвертую и, кажется, даже пятую сцену, разговаривая одновременно и с залом, и с исполнителями, и с самим автором сценария. Балет «о концентрации, времени и ритме» интересен, в основном, не исполнением (в черной коробке солисты в скучных серых костюмах скачут, бегают и кричат, потом появляется девушка с красном, потом показывают кино и вытаскивают велодорожки), а метанарративом и внутренней структурой, которую с первого раза не понять.