рецензия
«Баядерка» Алексея Ратманского
4 ноября состоялась премьера «Баядерки», восстановленной Алексеем Ратманским по материалам в нотации Сергеева, хранящимся в библиотеке Гарвардского университета. Тщательно изучив материалы оригинальной постановки, хореограф создал очень старомодный и очень ностальгический спектакль, пропитанный «очарованьем старины», который призван хоть немного продлить, кажется, исчезнувший дух балета XIX века.

Текст — Екатерина Баева
Фото — Ян Ревазов
Нужно понимать, говорит Алексей Ратманский, что в ХХ веке классический балет сильно изменился, но развитие это произошло не естественным путем. После революции 1917 года в театр пришел новый зритель — тот, который нежной музыкальности и грации предпочитал мощь и акробатику, то есть шпагаты, мощные вращения и другие эффектные трюки. Ваганова, Горский, Лопухов это понимали и делали все возможное, чтобы, сохранив классическую основу, не дать балету умереть в смутное советское время. Более того, за последние сто лет изменились и тела танцовщиков: они стали выше, гибче, сильнее, и хореография стала меняться им под стать. Как же вы приспосабливаете современных высоких танцовщиков под хореографию Петипа? «О, я просто даю им волшебных грибов, как в „Алисе в Стране чудес“, и они уменьшаются! — смеется Ратманский. — Нет, на самом деле, мы просто очень много репетируем. Сначала медленно, а потом в нужном темпе. Чем больше практики, тем лучше результат».
Спектакль Ратманского очевидно сделан с большой любовью и уважением. «Представляете, между Петипа и Баланчиным — всего каких-то 12 лет, меж тем, хореографию Баланчина-то никто не меняет, а с Петипа делают, что хотят!» — сетует хореограф. Поэтому в этой версии хореограф и его команда старались работать как можно ближе к тексту оригинала, тем более, что в нотации все прописано — положение рук, головы, торса и т. д. Там, где хореографического текста не сохранилось, Ратманский уже поступал по собственному усмотрению, но стремясь сохранить дух и настроение балета той эпохи.

Фото — Ян Ревазов
Художник по костюмам и декорациям Жером Каплан тоже не копировал старые постановки, а больше ориентировался на общее настроение и стиль. Изучив иллюстрации прежних времен, он намеренно сделал спектакль чуть свежее, чуть, по современным меркам, эффектнее, чем оригинальный, также желая подчеркнуть особенности тел современных танцовщиков с наиболее выгодной стороны. «Баядерка» — балет с колониальным ДНК, вдохновленный индийскими страстями и красками, и потому помимо основной команды в постановке также участвовала американская танцовщица и эксперт по индийскому танцу Раджика Пури. Она помогала в работе с мимансом, чтобы сделать его игру как можно более аутентичной. На пресс-конференции волнение постановщиков было заметно; «я уверен, что найдутся те, кто будет ругать наш спектакль, но буду рад, если кому-то он придется по душе»
Эта «Баядерка» не похожа на привычные современному зрителю версии, основанные на редакции 1941 года, но все ее 2 часа 50 минут с одним антрактом смотрятся на одном дыхании. Действие по-настоящему логично, динамично, понятно, нет затянутых сцен или странных монтажных склеек. Большое внимание в спектакле уделено актерской игре. Полина Семионова (Никия), одна из самых красивых и статных балерин нашего времени, уже в первом действии продемонстрировала драматическую сторону своего дарования: она и трепетная возлюбленная, и строгая жрица. Алехандро Виреллес (Солор), пожалуй, немного переигрывал, истово вздымая брови и вращая глазами, но оставался внимательным партнером.
Прекрасно выступил Ваге Мартиросян (Великий Брамин) — в кои-то веки соперничество военачальника и жреца было совершенно на равных, и, глядя на точеные плечи и черные брови брамина, женская часть аудитории, вероятно, не совсем могла объяснить выбор Никии. Во втором акте все празднуют бога Бадринату, а не свадьбу Солора и Гамзатти (Йоланда Корреа), которая привычно хочет убить самодовольную жрицу, которая слишком много себе позволяет. Золотой божок присутствует, но не танцует, Никия выходит с индийской гитарой и широким движением ударяет по струнам, а не изображает мельницу, как мы привыкли. Змея вылезает, Никия умирает, Солор, тем не менее, должен жениться.

Полина Семионова в роли Никии
Фото — Ян Ревазов
Знаменитые «Тени» в исполнении Берлинской оперы были особенно тенисты: они появляются словно с вершин Гималаев (как и было задумано), и на фоне черно-желтого ночного неба белые пелерины танцовщиц действительно на какое-то время превращают сцену в колышущееся облако. Вероятно, привыкшим к широкой сцене и медленным темпам Мариинки такие «Тени» могли показаться чуть более бойкими, чем бы хотелось, но важно одно — призрачно-туманный эффект был достигнут. Даже высокая Семионова в этой атмосфере зыбкого полусна казалась нежным бестелесным видением. Конечно, потеряв ее, Солор был безутешен.
Завершает балет сцена «Гнев богов»: на свадьбе Гамзатти и Солора невидимым никому, кроме Солора, привидением появляется Никия, и дворец рушится, едва брамин соединяет руки новобрачных. В 2002 году такую «Баядерку» — с четвертым актом, возмездием и землетрясением — уже пытался реконструировать Сергей Вихарев в Мариинском театре, но спектакль, увы, не прижился, по ряду причин. Поэтому очень хотелось бы, чтобы кропотливую и любовную работу Ратманского ожидала долгая и счастливая сценическая жизнь.